Конаковские краеведы об истории названия нашего города

Как утверждают краеведы, город назван не в честь Порфирия Конакова, а в честь всей семьи Конаковых, потомки которых остаются жить в городе и продолжают вносить свой вклад в развитие нашей малой родины.

Не так давно в Конаковском краеведческом музее прошла межрегиональная научно-практическая краеведческая конференция, посвященная 90-летию образования Конаковского района, на которой с докладом «Исследование роли семьи Конаковых в выборе названия нашего города» выступила заведующая теоретическим отделением АУ ДО «Детская  школа искусств» города  Конаково,  краевед Людмила Геннадьевна Ефремова. Предлагаем нашим читателям ознакомиться с уникальным историческим материалом.

В 2020 году исполняется 90 лет со дня образования Конаковского района. В это же время произошло ещё одно событие:  в 1930 году ЦИК СССР постановил « Рабочий посёлок Кузнецово и Кузнецовский район Кимрского округа Московской области переименовать: первый — в рабочий посёлок Конаков, а второй — в район в Конаковский».

Прежде чем познакомиться с историей переименования, выясним этимологию слова, которое лежит в основе названия нашего города. В словаре В.И. Даля читаем «Конакъ м.-  другъ, приятель, товарищъ, съ кем водишь хлебъ-соль.» Название «Конаково» уникально. На карте мира другого населённого пункта  с таким названием нет.

Проследив динамику развития экономики нашего города в 20-ых-30-ых годах 20 века, становится понятно, что с момента присвоения посёлку названия Конаков начинается его бурное развитие. Фаянсовый завод восстанавливает дореволюционный уровень производства и получает высшую награду на выставке в Париже в 1937 году, из Решетниково в Конаково приходит ветка железной дороги, из  зоны затопления Иваньковского водохранилища переселяется 4 тысячи жителей вместе со своими домами, появляются новые улицы и в 1937 году посёлок становится городом. Таким образом, смысл и энергетика слова Конаков оказали благоприятное влияние. Переименование можно считать удачным.

Вот как вспоминает события конца 1929 года Мария Викуловна Илютина на странице газеты «Заря» №44 от 13 декабря 1958 года. «Я нянчила Марию Михайловну Осетрову, теперь она заведующая школой, живёт по улице Свобода. В этом же доме жил и мой брат Михаил Викулович Парняков. Его дочь Маню я и нянчила. К брату часто заходили рабочие, по два-три человека и за перегородкой подолгу тихо разговаривали. Однажды кто-то из собравшихся произнёс: — Идёт Конаков! – Дверь отворилась и к нам вошёл небольшого роста, в тёмной шляпе молодой человек. Долго тогда шла беседа за перегородкой. Из любопытства я прислушивалась, но до меня долетали только отдельные слова, и смысла их беседы я не могла понять.

Второй раз я услышала о Конакове в Риге. Там я работала на фарфоровом заводе. В какой-то день, точно не помню, но было это до 1905 года, по живописной мастерской пошёл шёпоток: «Собирайтесь сегодня в лес, приехал Конаков!»… Тут Мария Викуловна умолкла. Её рассказ продолжил муж Михаил Яковлевич: «Я помню, как жил у нас в Кузнецове в мае-июне 1906 года Порфирий Петрович Конаков. Я тогда работал в живописной мастерской,  рядом размещалась курилка. Рабочим строго запрещалось курить в мастерской и для этого они собирались в курилке. К ним сюда приходил П.П. Конаков и вёл пропаганду. Говорил он о капиталистах и как они богатеют за счёт пота и крови рабочих.

Нить воспоминаний перехватила Мария Викуловна: « В1906 году его расстреляли в Петербурге. И запомнился он мне почему-то очень. После революции у нас всем в Кузнецове управлял поселком. В 1929 году Мазов — председатель поселкома, обявил конкурс на переименование посёлка. Рабочим ненавистно было название Кузнецово, так как оно постоянно напоминало о бывшем владельце фабрики. Разные названия взамен предлагали рабочие. В числе их были и «Волго-Дон», «Стенька Разин», «Пролетарий», «Серп и молот» и многие другие. А я подумала, почему бы нам не назвать посёлок именем П.П. Конакова, нашего рабочего, погибшего за дело революции. Написала я своё предложение и подала в поселком. Скоро и постановление вышло, и назвали посёлок именем революционера — рабочего Конакова.» (автор интервью корреспондент газеты «Заря» П.Швачинский).

А теперь познакомимся с ролью семьи Конаковых в истории нашего города.   

В начале 19 века в России формируются капиталистические отношения.  В 1801 была разрешена свободная купля-продажа незаселённой земли. В 1803  году помещики получили право  освобождать крестьян за выкуп. В 1818 году крестьянам было разрешено открывать промышленные предприятия. В здешних местах занятие сельским хозяйством всегда было рискованным делом. Ранние похолодания, неурожаи заставляли помещиков отпускать крестьян на оброк. Самые предприимчивые крестьяне быстро зарабатывали первоначальный капитал, открывали кузницы, лесопилки, нанимали рабочих.

Таким образом формируются два класса будущего капиталистического общества: буржуазия и рабочий класс. (Пролетарий – в словаре В.И. Даля — бобыль, бездомок или безземельник).  Это определение никак не подходит для той части  русского рабочего класса, который формировался из старообрядцев. У этой группы населения были большие семьи, свои дома. Они обладали высоким профессиональным мастерством в своём ремесле.

В истории нашего города это хорошо видно на примере двух семей старообрядцев – Матвея Сидоровича Кузнецова и Петра Ивановича Конакова — отца Порфирия Петровича Конакова, чьё имя носит наш город. В России у крепостных крестьян фамилий не было. Когда крестьяне выкупали себя или уходили на оброк им давали фамилии по отчеству  (Иванов, Петров), по роду деятельности (Кузнецов, Рыбаков), или по прозвищу смысл, которого соответствовал характеру человека. Семья Конаковых  соответствовала значению своей фамилии. 

«Старообрядцы, отторгнутые от общества во второй половине 17 века, прошли тяжелейший путь от изгнания, потери социального статуса, а порой и жизни до обретения небывалой внутренней силы, позволившей им встать во главе процессов модернизации производств в России во второй половине 19 века, в основе которых лежала ВЕРА, как главная ценность, трудолюбие и высокий уровень дисциплины. Старообрядцы, особенно поколения М.С. Кузнецова в своей  индивидуальной жизни повторяли исторический путь всего старообрядческого общества». 

Семья Кузнецовых жила в Ново-Харитоново Богородского уезда Московской губернии, где в1810 году Гжельский крестьянин по сословному положению, а по профессии ремесленник – кузнец и лесопромышленник Яков Васильевич Кузнецов основал свою первую фарфоровую фабрику. Затем такие же фабрики открылись в Дулёво и Риге.

В 1970 году правнук Матвей Сидорович Кузнецов покупает известную в России фаянсовую фабрику у Ауэрбаха в сельце Кузнецово в Тверской Губернии. В это время фабрика находилась в полном упадке: на заводе работало 86 человек, продукции было выпущено на сумму 21600 рублей а в сельце проживало чуть более 200 человек, почти все дома  пустовали.  

Матвей Сидорович Кузнецов приглашает на работу крестьян окрестных деревень – плотников, столяров, кузнецов и начинает строить жилые дома частные и многоквартирные (так называемые грунты». Один из них сохранился до сих пор – это дом № 42 по улице Свободы, рядом с магазином «Светлана»), школу, больничные корпуса. (Среди приехавших был и мой прапрадед Григорий Лубов о чём свидетельствует автобиография его сына Гаврилы. Вместе с другими рабочими они создали столярную артель, которая выполняла фабричные заказы, строила мосты, ДК им Воровского. (Деятельность артели продолжалась почти 70 лет.)

По мере ввода в эксплуатацию жилья,  из Гжельского района постепенно переселялись специалисты фарфоро-фаянсового производства.  Гжель испокон века славились мастерами самых разных профессий. Они искусно расписывали церковные книги, посуду, работали по дереву, делали ювелирные украшения.

М.С. Кузнецов  даёт работу тысячам своих единоверцев, поскольку  они были хорошими специалистами в своём деле, умели организовать и контролировать производство, благодаря своей организованности и дисциплине.  На новые заводы Кузнецов  перевозит целые семьи старообрядцев. Они становятся опорой руководства  в деле совершенствования  фарфоро-фаянсового производства.

Так произошло и в селе Кузнецово. К концу 70-ых годов 19 века сюда переехали 300 семей старообрядцев из Гуслиц и Гжели. (Количество рабочих в 1879 г составляло  861 человек, а продукции было выпущено на 400 тысяч рублей, то есть количество работающих и выпуск продукции увеличился в 20 раз).  

Среди переселенцев была и семья живописца, а, впоследствии, мастера варки люстра (перламутровой глазури) старообрядца Петра Ивановича Конакова. Его вторая профессия привела к несчастному случаю: он сильно обгорел во время слива готовой глазури. Затем целый год лечился от ожога в местной больнице за счёт хозяина фабрики. Фельдшер Воронов смог поставить его на ноги и он вернулся на прежнее место работы.  Вполне возможно, что Пётр Иванович  долечивался в Ессентуках, где «Товарищество Кузнецова» содержало корпус в санатории для своих сотрудников.

Кузнецов ценил рабочих редких специальностей.

В семье Петра Ивановича и Аграфены Андреевны Конаковых было 6 детей: 5 дочерей и сын – Порфирий, который родился не ранее середины августа и не позднее начала ноября 1878 года в деревне Анциферово Богородского уезда Московской губернии. (Ныне Ногинский район Московской области).

Детство Порфирия прошло в сельце Кузнецово. Он закончил 4 класса фабричного училища. Здесь проявилась его любознательность, живой ум и незаурядные способности в освоении знаний.

В 1890 году закончился 4 летний курс учёбы и 12-летний Порфирий становится учеником редкостного мастера — живописца Сергея Васильевича Краснощёкова, товарища отца по работе.

Во время учёбы Конаков осваивал тонкости живописного мастерства, внимательно следил за приёмами работы, усваивал профессиональные секреты умелого мастера.

Нрав у Порфирия живой, характер  неспокойный, ум пытливый. Больше всего он не мог терпеть несправедливость. Много читал про дальние страны, про путешествия и сам хотел стать путешественником. Когда ему исполнилось 15 лет, он получил право на самостоятельную работу.

Взрослел Порфирий не по годам. Красавцем его не назовёшь: лицо усыпано веснушками, волосы отливали рыжеватиной, коренастый, плотный, как отец. Он был справедлив и честен. Сам никого не задевал, но и обидчику спуску не давал. Не пил, не курил. Девчата со слободок обижались, что сторонился их Порфирий. А парни, хоть и посмеивались, но уважали его.

Прямота суждений, справедливость и вольнодумные высказывания не слишком нравились смотрителю и мастерам. Порфирия стали притеснять: давали невыгодные работы, штрафовали и, в конце концов, принудили уйти с фабрики. Это случилось в 1895 году. Порфирию исполнилось 17 лет.

Как жить дальше? Давно уже дружки звали его в Ригу, на фарфоро-фаянсовую фабрику того же «Товарищества М. С. Кузнецова». Они писали, что там рабочие держатся дружно, мастера не смеют своевольничать, порядку больше и зарплата повыше, чем в Кузнецове.

И вот, Порфирий Конаков в Риге. На работу устроился легко, там нужны были хорошие мастеровые. Жить определился «нахлебником» к служащему складом готовых изделий, у которого был свой дом. И жило у него 6 молодых людей. Коанков подобрал себе единомышленников, так как он первым поселился здесь. Друзья дали слово стоять друг за друга и держать язык за зубами. И было почему.

Здесь в Риге Порфирий не изменил своим взглядам. Он продолжал высказываться против притеснений хозяев, его вольнодумные речи были услышаны социал-демократически настроенными рабочими. Они начали приобщать к подпольной работе. Так у Порфирия установились связи с рабочими организациями Риги.

Сам Порфирий читал всю попадающуюся ему подпольную литературу и делился прочитанным с рабочими. Ещё со школьных лет он был отличным рассказчиком, и этот талант пригодился ему теперь, когда он становился боевым агитатором революционной организации.

Всё это не могло пройти незамеченным. Фабричная администрация и полиция стали присматриваться к его делам. Так Конаков попадает под негласный надзор полиции.

В конце января 1902 года, после того, как смотритель застал его среди других рабочих за чтением газеты «Искра» и написал донос в полицию, Лифляндское губернское жандармское управление начало следствие. Однако Конаков подговорил друзей, как вести себя на допросах. И наивность, с которой Порфирий и его друзья рассказывали следствию о случившемся, «убеждали» жандармов в случайном приобщении их к истории с газетами.

Уже в то время Конаков был хорошим конспиратором, и жандармы даже не заподозрили его в участии в большой подпольной деятельности. А он под партийной кличкой «Егорка» в это время вёл кропотливую и упорную работу по созданию подпольного профсоюза рабочих и служащих промышленных предприятий Риги. В задачи профсоюза входило: защита прав рабочих перед хозяевами, оказание помощи рабочим в случае болезни и увольнения с работы, а также обеспечение семей рабочих, арестованных за революционную и профсоюзную деятельность.

В 1903 и 1904 году фамилия Конакова снова появляется в делах полицейского управления. В рапорте пристава в 1904 году говорилось «… по негласному наблюдению рабочие фабрики Кузнецова Порфирий Петров Конаков и Александр Всеволодов (Вишняков) он же Всеволодов, проживающие по Вологодской улице №1, по образу жизни и кругу своих знакомых дают повод предполагать в политической их неблагонадёжности. Находясь в тесной дружбе со студентами Рижского политехнического института Павлом Максимовым Ярославцевым и Александром Павловым Ураловым.., устраивают между собой тайные сходки в квартире Конакова. По негласному наблюдению таковая замечена была 24 сего января в 9 часов 45 минут вечера, в которой участвовал Конаков, трое неизвестных и студент П. М. Ярославцев, причём, последний держал речь революционного характера».

Об этом собрании было доложено и прокурору Рижского суда, и начальнику Лифляндского жандармского управления, и сыскному отделению.

В начале 1905 года, когда стали назревать революционные события, жандармерия устроила против Конакова провокацию: было инсценировано ограбление кассира фарфоро-фаянсовой фабрики. Пятеро в масках напали на него, отобрали деньги, золотые на три тысячи рублей забрали, ассигнации выбросили и скрылись.

Тут же в «экспроприации» был обвинён Конаков. Его немедленно арестовали Долго велось следствие и хотя надёжных доказательств участия Конакова не было и не могло быть, его держали под стражей. Жандармам было важно убрать Конакова из Риги, где настроения рабочих становились всё более революционными. Тем более, что сюда дошли сообщения о Кровавом воскресении в Петербурге, и рижане стали готовиться ко всеобщей забастовке.

Пользуясь правами чрезвычайного положения в связи с волнениями в городе, жандармское управление держит его в тюрьме, а затем высылает Порфирия Конакова по этапу на родину в село Кузнецово под гласный надзор полиции и на ответственность родителей.

С 12 января в Риге началась забастовка. В феврале – марте прошли новые забастовки, в том числе на Кузнецовской фарфоро-фаянсовой фабрике.

Но Конаков не мог участвовать в этих событиях: он в это время находился в пересыльной тюрьме и до него доходили только обрывочные сведения о революционных выступлениях пролетариата России.

Только весной 1906 года матери Конакова из уездного города Корчевы поступило извещение: «Сим извещаю, что сын Ваш Порфирий Петрович Конаков, освобождённый из тюрьмы, по этапу следует в г. Корчеву».

Весь май 1906 года Конаков провёл в Кузнецове. Здесь он связался с местными социал-демократами, оказал помощь в работе подпольного социал-демократического кружка, с которым была связана одна из сестёр Конакова.

В июне часто выезжал в Москву и Ярославль, возил книги, прокламации. А в июле собрался уезжать совсем. Общими усилиями собрали пятнадцать рублей, и Порфирий уехал в Петербург, где назревали революционные события на флоте.

Так началась последняя глава жизни профессионального революционера Порфирия Петровича Конакова.

Летом 1906 года первая русская революция ещё продолжалась. На  Балтийском флоте назревало восстание. Личный состав флота и морской базы к тому времени пополнился мобилизованными революционно-настроенными рабочими, а также переведёнными сюда участниками волнений матросов в Либаве и Севастополе и на судах Каспийской флотилии. Но восстание не имело идейной основы и организационной базы, а поэтому было обречено на поражение. Социал-демократы понимали это и старались удержать матросов от несвоевременного выступления.

Но когда стало ясно, что предотвратить восстание невозможно, было решено быть вместе с народом, организовать восставших, встать во главе их и повести за собой в решительный бой с царизмом.

В Кронштадт по направлению Петербургского комитета РСДРП прибыли член ЦК Дмитрий Захарович Мануильский и представитель Петербургского комитета Иосиф Фёдорович Дубровинский. Они установили связи с организациями РСДРП и революционными комитетами в воинских частях, на фортах и на кораблях.

17 июля 1906 года началось восстание в Свеаборгской крепости. Утром 19 июля в Кронштадт разными путями прибыли непосредственно организаторы боевых выступлений среди них: профессиональный революционер Порфирий Конаков, студент Арам Тер-Мкртчан и Петербургский рабочий Константин Иванов.

Однако восстание не было неожиданностью для командования крепостью. Через провокаторов и шпионов властям стало известно о  подготовке и времени начала восстания. В Кронштадт заблаговременно были подтянуты верные правительству войсковые части, почти на всех кораблях арестованы руководящие группы матросов.

19 июля в 11 часов вечера началось восстание в Кронштадте.

Первая стадия восстания была успешной. Конаков поднял красное знамя над революционным фортом «Константин». Те, кто видел Конакова в это время, говорили о нём: « Молоденький социал-демократ, энергичный, ярый, сплошной комок нервов». Он умел зарядить своим энтузиазмом других.

Однако из-за ненадёжности связи с другими фортами и кораблями сигнала о начале восстания – 4 артиллерийских выстрелов – не последовало. Артиллерийские склады боеприпасов восставшим захватить не удалось. В Кронштадте готовые к восстанию части ждали сигнала и не знали об успехе восставших на «Константинополе» и «Литке». А в 2 часа ночи 20 июля на восставшие форты был брошены отборные части Петербургского гарнизона. Не перешедшие на строну восставших артиллеристы с «Константина» подняли белый флаг, освободили офицеров и начались аресты минёров и других восставших. В пятом часу утра 20 июля восстание было подавлено.

В полдень 20 июля начал работать военно-полевой суд. Свидетельскими показаниями была доказана прямая причастность Конакова и других посланцев петербургской организации РСДРП к организации восстания.

В обвинительном акте указано: «Свидетели удостоверили, что Конаков был на форте «Константин» с красным флагом и распоряжался мятежниками».

Дабы скрыть от общественности политическую сущность выступления матросов, главной виной восставших было определено убийство офицеров при исполнении ими служебных обязанностей, что по законам Российской империи каралось только сметной казнью.

В тот же день были расстреляны семь минёров, непосредственно участвовавших в операции по аресту офицеров.

10 организаторов и активных участников восстания во главе с П. П. Конаковым  также были приговорены к смертной казни. Среди них были штатские – А. Тер-Мкртчан и К. Иванов – нижние чины: Т. Герасимов, т. Дорощенков, Н. Рюмаев, П. Виноградов, Ф. Сильченков, Я Теканов, М. Филлипов. А всего за участие в восстании было казнено 36 человек. Более 1380 человек осуждены на каторжные работы.

В 6 часов 45 минут 7 августа 1906 года Порфирий Конаков и его товарищи были расстреляны. Тела погибших героев революции были вывезены в море и утоплены в 12 километрах от Кронштадта на траверзе Толбухина маяка в Балтийском море.

Петербургская военная организация РСДРП отметила героизм кронштадтских борцов за народное дело: «Слава вам, Кронштадские братья! Вы смело поднялись на поддержку Свеаборга! Вы не жалели своей жизни! Русский народ победит! Молва о подвигах ваших, как и о делах всех борцов за народ, перейдёт из уст в уста ко внукам и правнукам!».

Для нас Революция 1905 года всегда ассоциировалась с «Кровавым воскресением 9 января». На самом деле была провозглашена свобода вероисповедания. Старообрядцы получили равные права с другими церквями. Был построен в Кузнецово Старообрядческий храм. На фаянсовом заводе в Кузнецово изменили систему штрафов, что снизило напряжённость в обществе. Значит П.П. Конаков отдал жизнь за дело революции не напрасно.

В 1983 году на привокзальной площади города Конакова был открыт памятник Порфирию Петровичу Конакову. Скульптуру Конакова создал московский скульптор  А.С. Алахвердянц.   Отлита из чугуна в середине 1960-х годов. ( Много лет стояла на территории завода в деревянном ящике.) За основу образа взят словесный портрет Порфирия Петровича, созданный по рассказам сестры его – Анны Петровны и фотографиям другой сестры – Клавдии, на которую он, по мнению сестры Анны Петровны, был очень похож.

Порфирий Петрович не оставил после себя прямых наследников. Но в городе Конаково проживают его родственники: племянники Иван и Николай Владимировичи Тюнины, Антонина Ананьевна Шубникова и внучатые племянники: Василий Васильевич Кутинов, Евгений Васильевич Шубников и их дети. Все они родились уже после смерти-гибели Порфирия Конакова.

Наиболее полная информация о жизни и деятельности П. П. Конакова содержится в книге Юрия Арбата «Конаковские умельцы» — Калининское книжное издательство, 1957 год/ глава «Жизнь и смерть П. Конакова»/. Глава написана по данным документов Государственного архива Латвийской ССР/фонд Лифляндского губернского жандармского управления/и Центрального Государственного архива Октябрьской революции/материалы Кронштадского восстания 1906 г., ф. 102, оп. 6 и  43, А-1906г./, а также по воспоминаниям сестры Порфирия Конакова – Анны Петровны и рабочих Конаковского фаянсового завода, лично знавших Порфирия Конакова: Николая Ивановича Маркова, Михаила Яковлевича Илютина и других.